Фото: Панорама с сервиса Яндекс.Карты, ул. Логвиненко
31.07.2019
4488 
0
Кто владел деревней Крюково?
ВАЛЕРИАН МИТЬКОВ – ВЛАДЕЛЕЦ ДЕРЕВНИ КРЮКОВО
До 183 года деревня Крюково принадлежала Фонвизиным. Декабрист М.А. Фонвизин был приговорен к каторге, жена последовала за ним в Сибирь.
Деревню Крюково решено было продать, а поскольку формально она находилась в совместном владении братьев Фонвизиных (Михаила и Ивана), то продажу имения взял на себя Иван Фонвизин. Он рано отошел от активной деятельности в тайной декабристской организации и, хотя и был под следствием, осужден не был, но остался, однако, под негласным надзором полиции.
Иван Фонвизин продал Крюково в 1832 году отставному штабс-капитану Валериану Фотиевичу Митькову, который владел деревней в течение трех последующих десятилетий.
208. БРАТЬЯ МИТЬКОВЫ – ТАКИЕ РАЗНЫЕ…
Митьковы (Митковы, Митцковы) принадлежат к древнему русскому дворянскому роду (хотя и не знатному). Первое упоминание о них, которое мне удалось найти, содержится в «Синодике об убиенных во брани» (так назывался составленный во второй половине XVII века список убитых в сражениях, начиная с 1547 г.). В этом списке среди тульских дворян, погибших в 1571 г. во время опустошительного набега крымского хана Девлет-Гирея на Москву, отмечен «Третьяк Лобанов сын Митцков».
У владельца деревни Крюково Валериана Фотиевича Митькова было четыре брата. Самый старший – Михаил Митьков (1791-1849), декабрист, полковник. Второй брат – Николай, отставной майор, владелец родового имения Митьковых, села Васильевского Владимирской губернии (сейчас в черте г. Кольчугино). Здесь были захоронены мать и отец братьев и сам Николай Митьков. Третий брат – Платон, майор, в конце 1828 года служил в 25-м егерском полку, в составе сводной дивизии 5-го пехотного корпуса, расположенной в Туле и ее окрестностях. Четвертый брат – Валериан, отставной штабс-капитан, владелец деревни Крюково. Пятый брат – Владимир, за растрату казенных денег был разжалован из прапорщиков в рядовые и отправлен на Кавказ.
Наиболее известный нам – Михаил Митьков. Он с шестнадцати лет участвовал в различных кампаниях; в его послужном списке перечислены все главные сражения кампании 1812-1814 годов: Бородино (за которое он удостоен золотой шпаги), затем Тарутино, Малоярославец, Красное, Люцен, Бауцен, Дрезден, Кульм, Лейпциг, Париж.
Он хорошо знал Михаила Фонвизина еще с 1812 года и с 1816 состоял в одной с ним масонской ложе «Соединенных друзей»; они вместе готовили тайное отделение московского тайного декабристского общества для поддержки восстания в Петербурге. Восстание не удалось, и оба они (в числе других декабристов-москвичей) были арестованы и препровождены под охраной в северную столицу.
Декабрист А.Е. Розен в своих записках упоминает: когда Митьков в Петропавловской крепости получил из дома узел с бельем и английским фланелевым одеялом и спросил, все ли товарищи получают от родственников книги, вещи, табак, то «…выслушав отрицательный ответ, он снова завязал узел и просил возвратить его, сказал, что он может обойтись без этих вещей. Здоровье его было вообще расстроено. Этот поступок его в крепостных стенах согласовался с его характером, с его правилами».
В Сибири Михаил Митьков отбывал каторгу в Читинском остроге, а затем на Петровском заводе вместе с Михаилом Фонвизиным. Их младшие братья – Иван Фонвизин и Валериан Митьков – остались на свободе. Оба отставные военные, оба вольного образа мыслей – они, вне всякого сомнения, были хорошо знакомы, так же, как и их старшие братья. Можно предположить, что в 1832 г. Иван Фонвизин предложил Валериану Митькову купить деревню Крюково, а тот согласился. В подобных ситуациях покупатели, пользуясь бедственным положением продавца, значительно снижают цену, так что продать имение за достойную цену было практически невозможно. Видимо, Валериан Митьков не поскупился: Митьковы не бедствовали, у них было несколько имений – в Смоленской, Пензенской и Владимирской губерниях.
209. «ДЕЛО О БОГОХУЛЬСТВЕ» ОТСТАВНОГО ШТАБС-КАПИТАНА ВАЛЕРИАНА МИТЬКОВА
Сведения о Валериане Митькове скудны, поэтому для его хотя бы эскизной характеристики представляет интерес одно «дело», которое в 1828 году расследовало возглавляемое А.Х. Бенкендорфом III отделение. Главными «обвиняемыми» по этому «делу» были Валериан Митьков и – Александр Сергеевич Пушкин.
Эта история подробно описана в книге: Н. Эйдельман. Пушкин (из биографии и творчества. 1836-1837). М.: Худ. лит., 1987. Я изложу ее лишь вкратце, в той мере, в которой она характеризует Валериана Митькова.
Итак…
В мае 1828 года дворовые люди помещика, отставного штабс-капитана Валериана Митькова, Никифор Денисов и Спиридон Ефимов, показывают «какому-то монаху» рукопись «богохульной поэмы» (пушкинской «Гавриилиады»), которую их хозяин, Митьков, переписал собственной рукой да еще и читал вслух. Монах (как утверждали дворовые) составил за них текст письма-доноса. Такая сложная конструкция доноса была придумана, без сомнения, потому, что по закону крепостным запрещалось жаловаться на господина.
29 июня 1828 года Валериан Митьков был вызван на допрос. После допроса разъяренный Митьков послал доносчика Денисова на съезжую (полицейский участок, помещение в полиции для арестованных; события происходили в Петербурге), где того выпороли, а затем отдал Денисова и Ефимова в рекруты. Денисов за неделю до своего обращения в рекруты пишет во второй жалобе, что он «… 4 сентября подавал лично государыне-императрице просьбу о доведении до сведения его императорского величества о безбожии помещика своего».
Эта жалоба до Николая I не дошла. Тогда, попав уже рекрутом в Петербурге в госпиталь, Никифор Денисов 4 октября 1828 года пишет третью жалобу – царю. На этот раз жалобе был дан ход, и в следственную орбиту вовлекается третий брат, Платон Митьков, тоже имевший список «Гавриилиады»: «Подобную той книге, которую он, Денисов, представил митрополиту, имеет и родной брат помещика Митькова, находящийся в Москве в батальоне кантонистов, майор Платон Фотич Митьков».
В отличие от Валериана Митькова Платон находился на военной службе, и потому последствия для него могли быть суровее. Дело растет, общее количество документов доходит до тридцати. Оба брата, конечно, перепуганы: к делу о богохульстве неявно примешивается их родство со старшим братом, государственным преступником Михаилом Митьковым.
А что же Александр Сергеевич Пушкин? Он только что повинился лично перед царем в написании свободолюбивого стихотворения «Из Андрея Шенье», а тут снова… Причем припоминается старое: ведь «Гавриилиада» написана еще до ссылки на юг. Пушкин крутился ужом перед III отделением, упорно отрицая свою причастность к написанию богохульной поэмы. Но когда осенью 1928 года царь передал через Бенкендорфа, что он спрашивает лично («спросить моим именем»), то Пушкин отпираться не стал.
Дело кончилось для всех благополучно… Платону и Валериану Митьковым поставлено на вид. Крепостных-доносчиков, которым угрожала многолетняя солдатчина, велено в рекруты не брать, но оставить их при военном ведомстве на низших должностях (поваром, сторожем; Никифор Денисов раньше, при Митькове был поваром и камердинером). Довольна царская администрация: дело кончилось без шума (его и так хватало за последние три года). Доволен и Пушкин: царь его (в который раз!) простил.
Из вышеприведенного «дела» видно, что Валериан Митьков, хотя и вольнодумствовал (по-домашнему), но был откровенным крепостником. Эта последняя черта ярко проявится в нем, когда в 1859 году, накануне отмены крепостного права, он принудительно переселит сто крепостных крестьян деревни Крюково в Смоленскую губернию.
210. ЗЕЛЕНОГРАДСКИЙ АРХЕОЛОГ НИКОЛАЙ НЕКЛЮДОВ НАХОДИТ СТАРУЮ ДЕРЕВНЮ КРЮКОВО
В середине XIX века в деревне Крюково насчитывалось 12 дворов с хозяйственными постройками и около 100 крепостных крестьян. Митьков построил в деревне Крюково новую усадьбу, разбил парк с липовыми и березовыми аллеями, а также устроил фонтан и бассейн.
Где располагалась деревня Крюково? Долгое время это оставалось неизвестным. Лишь в 1994-1996 гг. следы крюковской усадьбы XIX века обнаружил зеленоградский археолог, заместитель директора Зеленоградского музея Александр Николаевич Неклюдов, возглавивший группу юных археологов-энтузиастов.
Раскопки старинного имения было решено провести на месте помещичьей усадьбы, последним хозяином которой был владелец местных кирпичных заводов Иван Карлович Рахманов.
Уточнить место этой усадьбы помог житель «нового Крюкова» Сергей Дмитриевич Разоренов, который помнил, как помещик Рахманов не позволял им, мальчишкам, рвать в его имении терн (так ребятишки называли боярышник), остатки которого сохранились возле школы № 897 и корпусов 847, 848, 850 и других.
Наконец, летом 1994 года, получив официальные разрешения от Института археологии РАН (на археологические работы) и от городской инспекции (на проведение земляных разрытий), вместе с юными археологами Александр Неклюдов заложил порядка 10 шурфов на территории 8-го микрорайона. В трех из них удалось зафиксировать остатки сгоревших деревянных конструкций, а также предметы быта, медные монеты начала и середины XIX века. Самой «молодой» из них оказалась денежка 1852 года.
Всё это позволило определить местонахождение Крюково до того времени, когда это селение перешло после пожала 1859 года на другую сторону железной дороги. Обнаруженные неподалеку обломки строительного белого камня-известняка, изразцы и кирпичи говорили о существовании на территории современного водозаборного узла (около корпуса 820а) постройки усадебного типа, т.е. помещичьего дома. А остатки липовой аллеи, бывшей на месте усадьбы, сохранились до нашего времени.
(В очерке использована статья А. Н. Неклюдова «Как искали и нашли старое сельцо Крюково в журнале «Солнечная аллея»).
До 183 года деревня Крюково принадлежала Фонвизиным. Декабрист М.А. Фонвизин был приговорен к каторге, жена последовала за ним в Сибирь.
Деревню Крюково решено было продать, а поскольку формально она находилась в совместном владении братьев Фонвизиных (Михаила и Ивана), то продажу имения взял на себя Иван Фонвизин. Он рано отошел от активной деятельности в тайной декабристской организации и, хотя и был под следствием, осужден не был, но остался, однако, под негласным надзором полиции.
Иван Фонвизин продал Крюково в 1832 году отставному штабс-капитану Валериану Фотиевичу Митькову, который владел деревней в течение трех последующих десятилетий.
208. БРАТЬЯ МИТЬКОВЫ – ТАКИЕ РАЗНЫЕ…
Митьковы (Митковы, Митцковы) принадлежат к древнему русскому дворянскому роду (хотя и не знатному). Первое упоминание о них, которое мне удалось найти, содержится в «Синодике об убиенных во брани» (так назывался составленный во второй половине XVII века список убитых в сражениях, начиная с 1547 г.). В этом списке среди тульских дворян, погибших в 1571 г. во время опустошительного набега крымского хана Девлет-Гирея на Москву, отмечен «Третьяк Лобанов сын Митцков».
У владельца деревни Крюково Валериана Фотиевича Митькова было четыре брата. Самый старший – Михаил Митьков (1791-1849), декабрист, полковник. Второй брат – Николай, отставной майор, владелец родового имения Митьковых, села Васильевского Владимирской губернии (сейчас в черте г. Кольчугино). Здесь были захоронены мать и отец братьев и сам Николай Митьков. Третий брат – Платон, майор, в конце 1828 года служил в 25-м егерском полку, в составе сводной дивизии 5-го пехотного корпуса, расположенной в Туле и ее окрестностях. Четвертый брат – Валериан, отставной штабс-капитан, владелец деревни Крюково. Пятый брат – Владимир, за растрату казенных денег был разжалован из прапорщиков в рядовые и отправлен на Кавказ.
Наиболее известный нам – Михаил Митьков. Он с шестнадцати лет участвовал в различных кампаниях; в его послужном списке перечислены все главные сражения кампании 1812-1814 годов: Бородино (за которое он удостоен золотой шпаги), затем Тарутино, Малоярославец, Красное, Люцен, Бауцен, Дрезден, Кульм, Лейпциг, Париж.
Он хорошо знал Михаила Фонвизина еще с 1812 года и с 1816 состоял в одной с ним масонской ложе «Соединенных друзей»; они вместе готовили тайное отделение московского тайного декабристского общества для поддержки восстания в Петербурге. Восстание не удалось, и оба они (в числе других декабристов-москвичей) были арестованы и препровождены под охраной в северную столицу.
Декабрист А.Е. Розен в своих записках упоминает: когда Митьков в Петропавловской крепости получил из дома узел с бельем и английским фланелевым одеялом и спросил, все ли товарищи получают от родственников книги, вещи, табак, то «…выслушав отрицательный ответ, он снова завязал узел и просил возвратить его, сказал, что он может обойтись без этих вещей. Здоровье его было вообще расстроено. Этот поступок его в крепостных стенах согласовался с его характером, с его правилами».
В Сибири Михаил Митьков отбывал каторгу в Читинском остроге, а затем на Петровском заводе вместе с Михаилом Фонвизиным. Их младшие братья – Иван Фонвизин и Валериан Митьков – остались на свободе. Оба отставные военные, оба вольного образа мыслей – они, вне всякого сомнения, были хорошо знакомы, так же, как и их старшие братья. Можно предположить, что в 1832 г. Иван Фонвизин предложил Валериану Митькову купить деревню Крюково, а тот согласился. В подобных ситуациях покупатели, пользуясь бедственным положением продавца, значительно снижают цену, так что продать имение за достойную цену было практически невозможно. Видимо, Валериан Митьков не поскупился: Митьковы не бедствовали, у них было несколько имений – в Смоленской, Пензенской и Владимирской губерниях.
209. «ДЕЛО О БОГОХУЛЬСТВЕ» ОТСТАВНОГО ШТАБС-КАПИТАНА ВАЛЕРИАНА МИТЬКОВА
Сведения о Валериане Митькове скудны, поэтому для его хотя бы эскизной характеристики представляет интерес одно «дело», которое в 1828 году расследовало возглавляемое А.Х. Бенкендорфом III отделение. Главными «обвиняемыми» по этому «делу» были Валериан Митьков и – Александр Сергеевич Пушкин.
Эта история подробно описана в книге: Н. Эйдельман. Пушкин (из биографии и творчества. 1836-1837). М.: Худ. лит., 1987. Я изложу ее лишь вкратце, в той мере, в которой она характеризует Валериана Митькова.
Итак…
В мае 1828 года дворовые люди помещика, отставного штабс-капитана Валериана Митькова, Никифор Денисов и Спиридон Ефимов, показывают «какому-то монаху» рукопись «богохульной поэмы» (пушкинской «Гавриилиады»), которую их хозяин, Митьков, переписал собственной рукой да еще и читал вслух. Монах (как утверждали дворовые) составил за них текст письма-доноса. Такая сложная конструкция доноса была придумана, без сомнения, потому, что по закону крепостным запрещалось жаловаться на господина.
29 июня 1828 года Валериан Митьков был вызван на допрос. После допроса разъяренный Митьков послал доносчика Денисова на съезжую (полицейский участок, помещение в полиции для арестованных; события происходили в Петербурге), где того выпороли, а затем отдал Денисова и Ефимова в рекруты. Денисов за неделю до своего обращения в рекруты пишет во второй жалобе, что он «… 4 сентября подавал лично государыне-императрице просьбу о доведении до сведения его императорского величества о безбожии помещика своего».
Эта жалоба до Николая I не дошла. Тогда, попав уже рекрутом в Петербурге в госпиталь, Никифор Денисов 4 октября 1828 года пишет третью жалобу – царю. На этот раз жалобе был дан ход, и в следственную орбиту вовлекается третий брат, Платон Митьков, тоже имевший список «Гавриилиады»: «Подобную той книге, которую он, Денисов, представил митрополиту, имеет и родной брат помещика Митькова, находящийся в Москве в батальоне кантонистов, майор Платон Фотич Митьков».
В отличие от Валериана Митькова Платон находился на военной службе, и потому последствия для него могли быть суровее. Дело растет, общее количество документов доходит до тридцати. Оба брата, конечно, перепуганы: к делу о богохульстве неявно примешивается их родство со старшим братом, государственным преступником Михаилом Митьковым.
А что же Александр Сергеевич Пушкин? Он только что повинился лично перед царем в написании свободолюбивого стихотворения «Из Андрея Шенье», а тут снова… Причем припоминается старое: ведь «Гавриилиада» написана еще до ссылки на юг. Пушкин крутился ужом перед III отделением, упорно отрицая свою причастность к написанию богохульной поэмы. Но когда осенью 1928 года царь передал через Бенкендорфа, что он спрашивает лично («спросить моим именем»), то Пушкин отпираться не стал.
Дело кончилось для всех благополучно… Платону и Валериану Митьковым поставлено на вид. Крепостных-доносчиков, которым угрожала многолетняя солдатчина, велено в рекруты не брать, но оставить их при военном ведомстве на низших должностях (поваром, сторожем; Никифор Денисов раньше, при Митькове был поваром и камердинером). Довольна царская администрация: дело кончилось без шума (его и так хватало за последние три года). Доволен и Пушкин: царь его (в который раз!) простил.
Из вышеприведенного «дела» видно, что Валериан Митьков, хотя и вольнодумствовал (по-домашнему), но был откровенным крепостником. Эта последняя черта ярко проявится в нем, когда в 1859 году, накануне отмены крепостного права, он принудительно переселит сто крепостных крестьян деревни Крюково в Смоленскую губернию.
210. ЗЕЛЕНОГРАДСКИЙ АРХЕОЛОГ НИКОЛАЙ НЕКЛЮДОВ НАХОДИТ СТАРУЮ ДЕРЕВНЮ КРЮКОВО
В середине XIX века в деревне Крюково насчитывалось 12 дворов с хозяйственными постройками и около 100 крепостных крестьян. Митьков построил в деревне Крюково новую усадьбу, разбил парк с липовыми и березовыми аллеями, а также устроил фонтан и бассейн.
Где располагалась деревня Крюково? Долгое время это оставалось неизвестным. Лишь в 1994-1996 гг. следы крюковской усадьбы XIX века обнаружил зеленоградский археолог, заместитель директора Зеленоградского музея Александр Николаевич Неклюдов, возглавивший группу юных археологов-энтузиастов.
Раскопки старинного имения было решено провести на месте помещичьей усадьбы, последним хозяином которой был владелец местных кирпичных заводов Иван Карлович Рахманов.
Уточнить место этой усадьбы помог житель «нового Крюкова» Сергей Дмитриевич Разоренов, который помнил, как помещик Рахманов не позволял им, мальчишкам, рвать в его имении терн (так ребятишки называли боярышник), остатки которого сохранились возле школы № 897 и корпусов 847, 848, 850 и других.
Наконец, летом 1994 года, получив официальные разрешения от Института археологии РАН (на археологические работы) и от городской инспекции (на проведение земляных разрытий), вместе с юными археологами Александр Неклюдов заложил порядка 10 шурфов на территории 8-го микрорайона. В трех из них удалось зафиксировать остатки сгоревших деревянных конструкций, а также предметы быта, медные монеты начала и середины XIX века. Самой «молодой» из них оказалась денежка 1852 года.
Всё это позволило определить местонахождение Крюково до того времени, когда это селение перешло после пожала 1859 года на другую сторону железной дороги. Обнаруженные неподалеку обломки строительного белого камня-известняка, изразцы и кирпичи говорили о существовании на территории современного водозаборного узла (около корпуса 820а) постройки усадебного типа, т.е. помещичьего дома. А остатки липовой аллеи, бывшей на месте усадьбы, сохранились до нашего времени.
(В очерке использована статья А. Н. Неклюдова «Как искали и нашли старое сельцо Крюково в журнале «Солнечная аллея»).